Политическая культура: теоретический концепт и российская действительность

Одной из центральных проблем современной политологии является проблема изучения политической культуры. Политология изучает и описывает мир 'политического' и политики как таковой. А политика по природе своей является сферой жизни общества, структуры и институты которой (политики) как-будто специально созданы для реализации ценностных мотиваций граждан, материализации идеологических установок и убеждений, интеграции социума и регулировании его жизни прежде всего через политико-культурные механизмы (11, С. 130). Политическая культура - это специфический срез политической жизни общества, она 'выступает в качестве фундамента, на котором строится здание реальной политики' (7, С. 314), концепция 'политической культуры' - один из главных разделов сравнительной политологии. Отечественных специалистов в понимании концепции и категории 'политической культуры' отличает разнобой мнений. В работах ряда авторов, отмечает, К.С.Гаджиев, (7, С. 41), политическая культура фактически отождествляется с политической сознательностью, с классовой идеологией. Нередко её смешивают с уровнем образованности и культурности человека, его способностью соответствующим образом вести себя, умением четко сформулировать свои политические позиции.

Как правило, в отечественных публикациях по проблемам политической культуры в качестве определяющих, стержневых параметров последней выделяются: политическое поведение, уровень компетентности в политике, обусловленность политической культуры историческим опытом народа, его обычаями и политическими традициями (3, Ч. 1, С. 7). Некоторые авторы 'изымают' политическую культуру из сферы чистой политики и предлагают модель, согласно которой первоматерией (протоматерией) политико-культурных явлений выступают философские идеи, мировоззренческие постулаты, через призму которых только и возможен 'незамутненный' и 'отстраненный' взгляд на политику (3, Ч. 1, С. 8).

При построении теоретической модели политической культуры следует, по-видимому, исходить из того, что 'политическую культуру нельзя отрывать от реального политического поведения человека, т. е. не доводить дело до излишней теоретизации данного феномена, но и не опускаться до чрезмерной заземленности, когда содержание 'политической культуры' целиком сводится к совокупности эмпирических воззрений и действий политического субъекта' (12, С.13-14). Можно сказать, что ситуация с формированием концепции 'политической культуры' соответствует общему положению в новых дисциплинах современного российского социального знания: ни один из теоретических фреймов (теоретические фреймы (frames) - это разделяемые группами людей способы понимания мира, имеющие диагностические, прогностические и мотивационные цели) не обрел еще характера научной школы, ни в одном из них еще не сложились такие системы понятий и правила игры, которые позволили бы сделать вывод о сформировавшейся научной когорте. Выявить силу (или слабость) научных аргументов, познавательную ценность малосопоставимых исследовательских подходов и систем понятий довольно сложно (13, С. 260).

Сегодня в России самым распространенным является определение 'политической культуры', (зафиксированное и в 'Кратком политическом словаре'), как уровня и характера политических знаний, оценок и действий граждан, а также содержания и качества социальных ценностей, традиций и норм, регулирующих политические отношения' (9, С. 52). Всегда возникает путаница, когда смешивают концепцию (и понятие) политической культуры в широком смысле с концепцией (и понятием) политической культуры в узком смысле. Политическая культура - это та сфера культуры, в рамках которой вырабатываются представления о цивилизованных формах политического процесса (4, С. 124), это та часть общей культуры общества, которая включает в себя исторический опыт и память социальных общностей (групп) и отдельных индивидов в сфере политики, их ориентации, убеждения, эмоционально-духовные навыки, определяющие политическое поведение. В этих двух определениях упор делается (хотя во втором случае не слишком явно) на понимание политической культуры в широком смысле. А, например, сопоставляя политическую культуру России и Германии, Б. С. Орлов намеренно предпочитает рассматривать феномен политической культуры именно в широком понимании (когда анализируются все факторы, влияющие прямо или косвенно на особенности политического процесса как такового), и который - в интерпретации немецкого коллеги - политолога - формулируется следующим образом: под понятием 'политическая культура' обобщается вся сфера духовно-нравственного, а также индивидуального и коллективного поведения (граждан) в отношении к политике и, в частности, к истории своей страны (5, С. 71).

С точки зрения таких подходов, начала 'политической культуры' специалисты обнаруживают еще в древнем мире, в Библии, в трудах Платона, и особенно Аристотеля. Т. Гоббс, позаимствовав у древних римлян максиму 'человек человеку - волк', полагал, что естественное состояние, когда люди не знали над собой (политической) власти, - это война всех против всех, и жизнь людей в этих условиях 'беспросветна, убога и отвратительна'. Человечество вроде бы вышло из этого состояния. Но возникает тем не менее вопрос, а почему вообще люди способны жить друг с другом в рамках того или иного социального организма, что их удерживает вместе и поддерживает более или менее цивилизованные формы человеческого общежития, в чем механизм социальных связей и общественной стабильности? О. Конт увидел этот механизм в принципе всеобщего согласия - социального консенсуса, который и позволил ему объяснять законы более или менее гармонического функционирования всех частей (структурных элементов) общества. Благодаря консенсусу общество как социальный организм, состоящий из отдельных элементов, может функционировать как солидарное целое, опираясь на коллективное чувство взаимной 'симпатии' людей друг к другу. Эта линия была продолжена Э. Дюркгеймом, также пытавшимся уяснить, почему люди способны жить в согласии друг с другом, почему возможна общественная солидарность? Ответом стала разработанная им концепция 'коллективного сознания' как совокупности убеждений и мнений, разделяемых всеми членами данного общества.

Но это были лишь подходы к концепции 'политической культуры' - 'политической культуры' в узком смысле, концепция которой возникла в середине 50-х годов текущего столетия. До этого времени традиционная (западная) политическая наука ограничивалась изучением формальной институциональной структуры государства и государственного управления. Концепция политической культуры стала попыткой преодолеть формально-институциональный подход к политике, выйти за рамки функционального и нормативного описания политических процессов. Заслуга создателей политико-культурного подхода состояла в том, что они предприняли попытку поставить в центр политических исследований человека с его интересами, эмоциями, стереотипами, мифами и т. п. (7, С. 37). Обращение к проблематике политической культуры стало одним из проявлений переосмысления фундаментального для европейской цивилизации Нового времени представления о рациональной природе человека, открыло возможности интерпретировать его политическое поведение.

Вхождение термина 'политической культуры' в русское политическое сознание и политическую науку России в основном повторяет историю формирования идеи политической культуры в западной общественной мысли (6, С. 21, 75). Первым - по времени - импульсом к рождению 'политической культуры' стали дискуссии относительно причин гибели Веймарской республики и победы национал - социализма. В рамках сложившихся к тому времени в социальной науке Запада подходов объяснить 'неожиданный' ход истории - победу Гитлера - было нельзя. Почему в стране, являющейся одной из колыбелей европейской культуры, с самым высоким уровнем образования, которой вроде бы было уготовано светлое демократическое будущее, пришел к власти Гитлер? В центре внимания исследователей оказались вопросы и темы об иррациональном поведении людей, о субъективном в политике. Второй импульс был порожден ситуацией, сопровождавшей с начала 50-х годов появление самостоятельных развивающихся государств Азии и Африки - почему в этих странах (в регионах неевропейской культуры): 1) не приживаются западные политические модели, а 2) если и приживаются, то лишь по форме, по существу же они наполняются принципиально иным содержанием и при этом 3) не возникают стабильные политические системы.

Итак, в середине 50-х годов прошлого века рождается концепция 'политической культуры' в собственном смысле этих слов - термин 'политическая культура' в том значении, в каком он употребляется в современной политической науке, введен в оборот в 1956 г. Габриэлем Алмондом. Г. Алмонд определил 'политическую культуру' как субъективное измерение социальных основ политической системы, т. е. как. Совокупность индивидуальных позиций и ориентации участников данной системы, как субъективную сферу, лежащую в основе политических действий и придающую им значение (6, С. 7). Таким именно пониманием политической культуры была выделена ориентация на политику и роль индивида в сфере политики как ключевая переменная субъективного отношения людей к политике. Особенность 'политической культуры' состоит в том, что она представляет собой своего рода 'субъективный объект', в частности, не сводима к политике как таковой или политическому процессу в их реальном воплощении (7, С. 55).

Не имея вещественного содержания, политическая культура представляет собой тем не менее объективную данность, которая выступает не как внешнее отражение каких-то существенных черт политического процесса, но как его органическая часть. Она 'вплетена' в контекст существующих общественно-политических отношений и систем социальной деятельности. Политическая культура - это описание способа существования (политического поведения) социального субъекта - нации, класса, группы, индивида - как субъекта политического процесса (2, С. 25).

Политико-культурный подход дает возможность, во-первых, от обычного, поверхностного, одномерного видения политической системы, ее институтов, их деятельности проникнуть вглубь и нащупать глубоко запрятанные корни национальных мифов, традиций, представлений, существующих в сознании всех членов общества; во-вторых, понять в связи с этим, почему одинаковые по форме социально-политические институты действуют по-разному в обществах и государствах или почему одни институты оказываются дееспособными в одних странах и совершенно неприемлемы в других (7, С. 58). В качестве составных элементов политическая культура включает в себя сформировавшиеся на протяжении многих поколений политические традиции, действующие нормы политической практики, идеи, концепции и убеждения. Современная западная политология предлагает ряд тщательно разработанных типологических систем. Вначале (в 1956 г.) Г. Алмонд, рассматривая феномен 'политической системы', выделил два уровня ее анализа: институциональный и ориентационный. Если первый представлял собой исследование реальной (наличной) политической структуры общества, то второй - особых форм ориентации (познавательных, эмоциональных, оценочных) на нее; этот второй уровень и стал рассмотрением специфического явления - политической культуры. А позже (в 1963 г.) Г. Алмонд и С. Верба описали типологию политических культур. Были выделены три типа:

1) 'Патриархальная' политическая культура (11, С. 139), она же - 'приходская' (1, С. 122), она же - 'провинциальная' (2, С. 39), она не - 'неразвитая' (3, Ч.1, С.5); она же - 'парохиальная', ('parochial' так в оригинале у Г. Алмонда; все остальные понятия - попытки перевести этот термин на русский язык). Этот тип политической культуры характеризуется полным отсутствием у населения знаний о политике и политической системе, полным отрывом от нее. Политические ориентации у населения не отделены от иных - экономических, религиозных ориентации, 'граждане' не ожидают никаких изменений со стороны политической системы и никак не соотносят последнюю со своей жизнью.

2) 'Подданическая' политическая культура (в переводе термина 'subject' среди отечественных авторов наблюдается полное единодушие). Этому типу политической культуры свойственно пассивное политическое поведение, очень сильная ориентация на господствующие в обществе ценности при очень слабом их осмыслении, исключительная ориентация на существующие политические институты при очень низкой активности граждан.

3) 'Партисипаторная' политическая культура (6, С. 8), она же - 'политическая культура участия' (2, с.40), она же 'активистская' (11, с. 139). Граждане активно участвуют в политической жизни, пытаются воздействовать на процессы принятия решений, умело формируют собственные интересы. Этот тип политической культуры квалифицируется и как 'рационально-активистский'.

Конечно, Г. Алмонд и С. Верба отдавали себе отчет в том, что в чистом виде данные типы политических культур в современном мире практически не существуют. Обычно та или иная политическая культура представляет собой комбинацию этих типов. Число комбинаций отнюдь не бесконечно. Г. Алмонд выделил три комбинации типов политических культур: в демократической развитой индустриальной системе, в демократической доиндустриальной системе, в авторитарной переходной системе. Возможен, допускает Г. Алмонд, и иной подход к классификации: поляризованная политическая культура и консенсусная политическая культура. В 'поляризованной политической культуре' он выделяет политические субкультуры и фрагментированные политические культуры. Субкультуры, являясь порождением глубоких расколов в поляризованной политической культуре, отличаются друг от друга несхожими базовыми ценностями, несхожими воззрениями людей и их ориентациями. В чем отличие культуры, расколотой на субкультуры, от культуры фрагментированной? Субкультуры - это мини-культуры, самостоятельные, автономные образования. Культура, состоящая из субкультур, являет собой системное взаимодействие данных автономных образований; фрагментированная культура есть совокупность входящих в нее сегментов культуры, которые слабо связаны между собой. Раскол в последнем случае не столь всеобъемлющ, не столь глубок.

Если применить типологию Г. Алмонда и С. Вербы к современной российской ситуации, то напрашивается вывод, что для последней характерно сочетание фрагментированных культур и политических субкультур в рамках целостной доминирующей культуры. Фрагментированные культуры (их не следует путать с фрагментацией политического сознания граждан России, когда в сознании индивида сосуществуют взаимоисключающие взгляды на политическую жизнь) свойственны локальным образованиям, особенно в местах компактного проживания этнонациональных групп, где воспроизводятся традиционные формы политического поведения и участия, взаимодействия элит и основной массы населения. Эти образцы распространяются на способы функционирования органов местного самоуправления (например, Курултай или Казачий круг) и политического рекрутирования представителей региональных органов власти. Поэтому носители различных сегментов политической культуры практически не сталкиваются между собой и, следовательно, не конфликтуют. Политические субкультуры свойственны функционированию политической системы современной России в целом. Носители различных типов субкультур постоянно взаимодействуют в рамках одних и тех же институтов (органы государственной власти, политические партии и т.д.), что неизбежно порождает нормативно-ценностный конфликт между ними по поводу взглядов на образцы должного политического поведения и политического будущего страны.

В отечественной науке разработаны несколько типологий политических субкультур. Например, выделяются следующие более или менее отчетливо очерченные типы (или модели) политической культуры: либерально-демократическая, авторитарная и тоталитарная. Между ними располагается целый спектр всевозможных национальных, региональных или иных вариантов к разновидностей политической культуры (7, С. 83-64). Что касается политической культуры сегодняшней России, то здесь выделяют следующие типы (субкультуры): тоталитарно-авторитарная, адаптационная, активистско-демократическая и радикальная (экстремистская 10, С. 21-25).

В последнее время в добавление к перечисленный типам проявляются тенденции утверждения субкультуры анархического толка: этот тип политической культуры характеризуется уклонением от любых распоряжений власти во имя сохранения личного комфорта и, особенно, еще и стремлением к активному 'размыванию' властного воздействия. Ситуация в последнем случае усугубляется тем обстоятельством, что в настоящее время в России количество политических табу существенно ниже, чем в развитых демократических странах. 'Причина этого, видимо, заключается в том, что государство переживает переходный период, во время которого отсутствуют устойчивые ориентиры. Совершенно понятно, где точка отсчета начавшихся политических преобразований, однако никто не может даже с относительной точностью сказать, куда идет российское общество. В этих условиях количество политических табу неизбежно сокращается' (8, С.11).

В целом же - вне зависимости от мировоззренческих установок (в диапазоне широкого спектра политических предпочтении - от либеральных до традиционалистских, великодержавных) - политическую культуру России определяет крайняя слабость гражданского общества. В таком контексте целесообразно выделить наиболее выраженные особенности российской политической культуры. Она характеризуется резким дисбалансом современных и традиционных ориентации, что является следствием попытки силовой (революционной) замены коллективистских (традиционных) ценностей на ценности либерально-индивидуалистические. Провал на уровне больших социальных групп столь грандиозного мероприятия, потребовавшего радикального переоснащения всех сфер жизни общества, без учета момента длительности 'привыкания' людей к иным экономическим и психологическим реалиям, автоматически повлек за собой снижение и без того критически низкого уровня, по терминологии Г. Алмонда, 'почтительности' граждан по отношению к власти. Недоверие и презрение к закону, выход за пределы правового поля становятся нормой политико-экономического бытия как отдельных граждан, так и властных структур.

Неспособность власти решать задачи, основываясь на принципе справедливости, стали причиной деполитизации масс. Тенденция преобладания ценностей неучастия и пассивности становится все более угрожающе стабильной. Отсутствие интереса к политике у всех слоев населения вне зависимости от уровня образования напоминает доперестроечное время и ярко контрастирует с состоянием политической эйфории и, как теперь уже стало очевидным, несбывшимися надеждами на быстрое формирование демократических институтов.

Остро конфликтное 'самочувствие' нынешнего российского общества дает возможность выделить четыре политических субкультуры (которые одновременно являются и соперничающими общественно-политическими тенденциями, и возможными вариантами будущего политического развития):

1) политическая культура необольшевизма (это а) леворадикальная консервация политических технологий классического большевизма, б) либерально-радикальная утопия насильственного насаждения капитализма в России. В том или другом 'наборе' она стимулирует институционализацию крупномасштабного социального насилия. Политическая культура необольшевизма - это конфликтная политическая культура, для которой мотивированная политическая агрессивность становится нормой ее функционирования);

2) либерально-технократическая (комплекс принципов и идей либеральной политической культуры, эволюционным путем адаптированных к архаичным ценностям и идеалам);

3) национально-традиционалистская (это достаточно глубокая рефлексия на реабилитацию такого культурно-исторического опыта, который предполагает воспроизводство привычных образцов политического участия);

4) социалистическая политическая культура (активное воздействие на органы государственной власти, с целью реализации социальных проектов и программ).

Вышеперечисленные типы политической культуры нельзя привязать к определенным социальным группам, их носители встречаются среди различных категорий населения. Можно сказать, что данные типы культуры интегрируют собственные социальные группы, вокруг схожих представлений о должных образцах поведения, как политических элит, так и основной массы населения. Эти социальные группы еще находятся в стадии формирования, они не обрели коллективной идентичности, не имеют собственных политических организаций. Тем не менее, взаимодействием их носителей в структурах власти и других политических учреждениях определятся характер политического развития современной России. На сегодняшний день представители центральной исполнительной власти, ориентированные на национально-традиционалистскую политическую культуру пытаются подавить активность носителей других типов субкультур. Это не решает проблему, а только переводит существующие противоречия в латентное состояние, где они не подлежат разрешению. Это порождает скрытые формы политического протеста (игнорирование властных распоряжений) и снижает эффективность функционирования государственной власти.

Список литературы

1.            Алмонд Г., Верба С. Гражданская культура и стабильность демократии // Полис. - М., 1992. - ? 4. - С.122-134.

2.            Баталов Э. Я. Политическая культура современного американского общества. - М.: Наука, 1990. -256 с.

3.            Градинар И. Б. Политическая культура: мировоззренческое измерение. - СПб.: Наука, 1996. -  В 2-х ч.

4.            Гуревич П. С. Политическая культура // Культурология, XX век: Энциклопедия. - СПб., 1998. - Т.2. - С.124-126.

5.            Орлов Б. С. Политическая культура России и Германии (сравнительный анализ) // Россия и современный мир. - М., 1997. - ? 2. - С. 71-96.

6.            Пивоваров Ю. С. Политическая культура: Методол. очерк // ИНИОН РАН, 1996. - 80 с

7.            Политическая культура: теория и национальные модели / Гаджиев К.С. и др. - М.: Интерпракс, 1994.

8.            Разуваев В. Смеховая культура российской политики: Тезисы по поводу одного маргинального элемента политической культуры // Ex libris Н.Г. - М., 1999. - 20 мая. - С.11.

9.            Рябов А. И., Чистяков В. Б. Политическая культура // Вести. Моск. Ун-та. Сер  12 Социальн.-полит, исслед. - М., 1994. - ? 1. - С. 49-59.

10.       Соловьев А. И. Культура власти современного российского общества. - М.: Николь, 1992. - 141 с.

11.       Соловьев А. И. Политическая культура // Кентавр. - М., 1993. - ? 6. - С.130-146.

12.       Соловьев А. И. Политическая культура: проблемное поле метатеории // Вести. Моск. Ун-та. Сер. 12. Политические науки. - М., 1995. - ?. 3 - С. 3-14.

13.       Темкина А., Григорьев В. Динамика интерпретативного процесса: трансформация в России. // Социальные исследования в России: Немецко-российский мониторинг / Пер. с нем. - Берлин; М.: Полис, 1998. - С. 232-267.